Крэйг Конрой: «Проголосовал за Рори десять раз»

...Игинла и Конрой избивают Лалима Лидеры «Калгари» Джером Игинла (справа) и Крэйг Конрой (слева) пытаются побить клюшками вратаря «Сенаторов» Патрика Лалима за то, что тот не хочет пропускать шайбы. 9 января 2003 года. «Калгари» - «Оттава» - 0:1. (AP Photo/Jeff McIntosh).
Талисман команды. Звезда колледжа. Проспект НХЛ. Игрок первого звена. Крэйг Конрой проделал этот причудливый маршрут и уже 10 лет играет в лучшей лиге мира. Следующей его целью является доделать то, чего не удалось ему и его «Калгари» в плей-офф-2004 – выиграть Кубок Стэнли. В своем интервью один из ключевых игроков «Флэймз» рассказывает, каково быть избитым Джеромом Игинлой, какую роль он сыграл в знаменитой истории с Рори Фитцпатриком и как он нанес университет Кларксон на хоккейную карту.

Ты вырос в пригороде Нью-Йорка. За кого ты болел в детстве: за «Рейнджерс» или за «Айлендерс»?

На самом деле мне всегда нравился «Монреаль». Болеть за них было легко, потому что они постоянно выигрывали. Также мне нравились «Рейнджерс». Когда я был маленьким, то всегда мечтал о том, чтобы играть за «Рейнджерс» в «Мэдисон Сквер Гарден».

Ты, должно быть, хорошо себя почувствовал, когда тебя выбрали на драфте «Канадиенс»?

Это было здорово. Я вырос на «Хоккейном вечере в Канаде», и каждую субботу там показывали «Монреаль». А потом я просто попал в эту раздевалку, посмотрел на фотографии игроков прошлого. Я помню, что подумал, что даже если я не сыграю ни одной игры в НХЛ, я уже сделал то, что должен. Быть частью этой команды – это нечто особенное.

Большинство ветеранов на выезде живут отдельно, но тебя обменяли по ходу сезона. У тебя есть сосед?

Нет, я селюсь один. Все равно со мной никто жить не хочет. Я слишком много болтаю и мешаю другим спать. Ребята позволяют мне обедать с ними за одним столом, а потом я просто отправляюсь к себе в комнату и смотрю телевизор в одиночестве (смеется).

И что смотришь?

Я фанат реалити-шоу. Я смотрю их все. Только что начал смотреть новое, в котором они ищут новых «Pussycat Dolls». И все мне мало, даже не знаю, что со мной не так (смеется).

Какое твое любимое реалити-шоу?

Я любил первые серии «Остаться в живых» и всегда смотрел «Большого Брата» летом. Еще мне нравится «Народный артист», но только первые раунды, когда люди там поют отвратительно, потому что я пою точно так же (смеется).

Недавно я смотрел очень интересный документальный фильм, который называется «На пятачке». В нем рассказывается о юниорских командах из Калифорнии, которые пытаются добиться известности. Ты там давал интервью. Что ты знаешь об этом фильме?

Режиссер рассказал мне сюжет, а затем они взяли у меня интервью. Здорово, что они решили сделать документальный фильм о хоккее, я слышал о нем много хороших отзывов.

В кино ты рассказываешь, что твой отец играл в хоккей в Сиракьюз, а ты был талисманом команды. Как это?

Мне было около четырех лет, и команда в то время искала талисман. Я был единственным ребенком, который мог стоять на коньках, так что они надевали на меня маленькую форму, и я просто катался по льду несколько минут, в то время как игроки разминались. Но болельщикам это нравилось. Моя мама рассказывала мне, что я даже давал кому-то автографы. Мне было всего 4, и я просто царапал что-то на бумаге, потому что даже не умел писать. Я думаю, что это лучшее, что было со мной. Такое запоминается на всю жизнь.

«На пятачке» рассказывает, что популярность хоккея среди молодежи в Соединенных Штатах растет. Как ты считаешь, как изменился интерес к хоккею с тех пор, как ты был ребенком?

Это невероятно. Во время локаута я приехал на один турнир в Лейк-Плэсиде. Я не мог поверить, там были команды отовсюду – из Лос-Анджелеса, из Далласа, отовсюду. Когда я играл в «Лос-Анджелесе», то обратил внимание, что там повсюду катки и очень много хороших игроков. Приятно осознавать, что популярность хоккея в стране растет.

Ты выступал за университет Кларксон, и немногие молодые игроки в то время отправлялись туда. Как думаешь, то, что ты стал игроком НХЛ, помог университету в его хоккейном развитии?

Даже если кто-то просто говорит название университета, то это уже плюс. Когда объявляют, к примеру, «Крэйг Конрой из Кларксона», люди запоминают это. Также как и других ребят: Криса Кларка, Эрика Коула. То, что Коул выиграл Кубок, было очень важно для нашего университета. Когда дети смотрят «Хоккейный вечер в Канаде», или какие-то другие матчи, и слышат название университета, это помогает им выбрать именно этот университет из многих. Они знают, что это за университет, и надеюсь, что думают: «Круто, Крэйг Конрой оттуда. Крис Кларк, Эрик Коул, Дэйв Тейлор, все они вышли оттуда». Иногда я получаю звонки от ребят, которые принимают решение и просят у меня совета, и всегда говорю, что в этом университете отличная хоккейная программа.

Вернемся назад в год твоего драфта, и к самому драфту. Чего ты ожидал?

Я играл в подготовительном тренировочном лагере с Крисом Терьеном и знал, что его задрафтуют. Вроде бы его выбрала «Филадельфия» в третьем раунде. О себе я и не думал. Я просто получил телефонный звонок, и мне сказали: «Тебя выбрал по 123-м номером «Монреаль», и я сказал «Чего?». Я думал, что это просто шутка, и кто-то из моих приятелей решил разыграть меня. Но когда я услышал французский акцент, я понял что это серьезно. Я даже на драфт тогда не поехал, потому что думал, что меня не выберут.

В один год с тобой (1990-й) были выбраны Яромир Ягр, Мартин Бродо, Оуэн Нолан, Кейт Ткачак, Даг Уэйт, Дэррил Сидор, Джефф Сэндерсон, Сергей Зубов, Алексей Жамнов, Роберт Ланг, Петер Бондра, Дэриан Хэтчер и множество других хороших игроков. Как бы ваша команда 35-летних смотрелась бы сейчас в НХЛ?

(смеется) Это было бы весело, это точно, особенно вне льда. Вы знаете, мы никому не захотели бы уступать. Многие из этих ребят по-прежнему не последние игроки в Лиге. Ягру игра все так же дается без малейших усилий. Мы по-прежнему любим соревноваться, и нам есть что доказывать, так что это была бы хорошая команда.

Уэйт и Ткачак, ты играл вместе с ними за сборную США. Кто, по-твоему, лучший американский игрок всех времен?

Я бы сказал, что это Бретт Халл. Но если выбирать только из игроков родившихся в США, то это Майк Модано. Глядя на его карьеру и его достижения, трудно назвать кого-то другого. Мне также всегда нравились Джереми Реник и Пэт Лафонтен. Можно еще много кого назвать, но я выбираю Модано за его долголетие и верность одной команде.

На главной странице твоего веб-сайта написано «В хоккее успех приходит с интенсивностью». Что этот слоган значит для тебя?

Если ты играешь не интенсивно, не готов пожертвовать своим телом, блокировать броски и делать что-то подобное, тогда кто-то переборет тебя, и ты проиграешь. Ты должен играть интенсивно, чтобы выигрывать единоборства и побеждать.

Кто из знакомых тебе игроков играет наиболее интенсивно?

(пауза) Я думаю, Джером Игинла. Перед самым началом игры он концентрируется на том, что собирается делать. Он накрывает голову полотенцем и сидит таким образом некоторое время. Когда мы только едем на игру, он может спокойно шутить и веселиться, но как только он начинает концентрироваться, с ним даже не стоит и заговаривать, потому что он не реагирует. Он весь погружен в игру.

Расскажи нам что-нибудь веселое о Джероме, чего не знают болельщики.

(пауза) Дайте подумать. Он настоящий фанат компьютерных игр. Он в них постоянно играет. Часами он тренируется, а когда я пытаюсь сыграть против него в поездках, он постоянно выигрывает. Он находится на недосягаемом уровне. У него есть один знакомый из Германии, который помогает ему играть, дает подсказки и раскрывает секретные коды. Мы играли в одну стратегию, «Эра Империй» и он знает ее вдоль и поперек. С ним вообще невозможно играть, никакого удовольствия (смеется).

В январе тебя обменяли из «Лос-Анджелеса» в «Калгари» и ты воссоединился с Игинлой. Как ты узнал о трейде?

Мы приехали на игру с «Эдмонтоном», а остановились в городке Ред Дир, где проводили тренировку на открытом катке. Там было приблизительно 1000 зрителей, и я последним уходил со льда. Меня попросили дать несколько автографов, потому что Калгари находится не так уж далеко, и было много болельщиков «Флэймз», некоторые даже в свитерах с моей фамилией на спине. Он говорили мне: «Мы скучаем по тебе в Калгари», на что я отвечал: «Я тоже скучаю. Мне всегда нравилось в Калгари». И когда я уже шел в раздевалку, человек, который отвечает в «Лос-Анджелесе» за связи с общественностью, подошел ко мне и сказал: «Тренер Крофорд хочет поговорить с тобой». Помню подумал: «Ну вот, проблемы». Я пришел к Крофорду и он сказал: «Мы обменяли тебя сюда». Я сказал: «Куда? В «Ред Дир»?» (смеется). Вот так меня и обменяли в «Калгари», вся команда села в автобус и поехала на игру, а я остался ждать машины, которая должна была меня подобрать. Было очень странно покидать команду таким образом.

Твоя первая игра в составе «Калгари» пришлась как раз на матч против «Королей», в котором ты забил два гола. Насколько необычным для тебя был тот опыт?

Мне было некомфортно. За несколько часов до игры я все еще ужинал со своей старой командой. До Калгари я добрался только поздно вечером, и Джером пригласил меня к себе, но я не хотел его тревожить. Так что я отправился в отель, где и поужинал с Майком Каммаллери и Аароном Миллером. Это было странно, потому что на следующий день нам предстояло играть друг против друга. Это была непростая ночь, но после двух забитых голов и победы эта глава в моей жизни закончилась.

После перехода в «Калгари» ты набираешь в среднем почти по одному очку за матч. Как тебе удалось так улучшить свою результативность?

Играя с Алексом Тэнгуэем и Джеромом это не так уж и сложно (смеется). Чувствую, что участвую в чем-то особенном. Когда людям не все равно, я отдаю всего себя. Когда играешь в Канаде, где люди очень переживают за игру, это добавляет напряжения, но такая ситуация только помогает мне.

Несколько лет назад ты был капитаном «Калгари», но затем добровольно передал нашивку Игинле. Зачем ты это сделал?

Я подумал, что для Джерома настало время стать главным в этой команде. Даже, несмотря на то, что все и так это понимали, то, что он стал официальным капитаном, было очень важно. Тогда я подошел к нему и сказал: «Думаю, пора тебе стать капитаном», и он согласился. Он никогда ничего не говорил на этот счет и ничего не комментировал. Он сказал мне, что, по его мнению, я был хорошим капитаном. Я оценил это, но ответил, что именно он является лицом клуба, и что он уже достаточное время здесь и заслужил право официально называться лидером.

Но одной из привилегий капитана является то, что именно ему первому комиссар НХЛ Гэри Беттмэн вручает Кубок.

(смеется) Да, это правда. Если посмотреть, сколько внимания получил Род Бриндамор, это было бы приятно. Но если вы смотрели матчи плей-офф, то могли заметить, насколько Джером важен для города и для команды, так что мне было легко передать ему капитанство.

Десяток лет назад ты был обменян в «Сент-Луис» вместе с Рори Фитцпатриком. Как думаешь, как он себя чувствовал, когда ему до попадания на матч «Всех звезд» благодаря настоящей истерии фанатов в Интернете не хватило всего несколько тысяч голосов?

(смеется) Готов поспорить, что это был для него настоящий ужас. Я знаю Рори, он отличный парень и старается привлекать к себе как можно меньше внимания. Он из Рочестера, и мы вместе проводим некоторое время летом, и он очень скромный и очень спокойный. Я сам голосовал за него восемь или десять раз и очень хотел, чтобы он попал на тот матч. Я подумал «Может быть, это и прикончит его, но я должен это сделать». Наверняка он отказался бы, но на его участие было бы интересно посмотреть.

Ни разу в своей карьере ты не набирал более 60 штрафных минут за сезон, однажды номинировался на «Леди Бинг Трофи». Если бы ты был главой НХЛ, то чтобы ты сделал с драками?

Я бы запретил удаления зачинщикам драк. Возможно, драк стало бы больше, но я не думаю, что остались бы все эти атаки сзади, или грязная игра против звезд. В этом году все кому не лень набрасывались на Кросби. Таких игроков, как Сидни, надо защищать, а в настоящий момент у тафгаев связаны руки. Хотелось бы посмотреть, что случится после отмены правила «зачинщика», может быть, даже я подрался бы пару раз. Хотя после того как меня избил Игинла, когда я еще играл за «Сент-Луис», я решил покончить с этим. Я думал, что он обычный снайпер, но он быстро выбил из меня всю дурь (смеется).

Так вы сбрасывали перчатки?

Да, в первый и последний раз. Он меня тогда хорошенько побил. Это забавно, но никто мне не дает забыть об этом. В этом сезоне у нас был ужин новичков, и Ретт Уорренер сделал видео с моментами матчей «Калгари», и в самом конце каким-то образом туда вклинилась та драка, и все вокруг сразу оживились. После того как мы с Джеромом стали друзьями, он сказал: «Знаешь, прости, что тогда настучал тебе» (смеется). Теперь это всего лишь предмет для шутки.

«Калгари» лучше всех в Лиге играет дома, но хуже всех на выезде. Как ты можешь объяснить такую разницу?

Это невероятно. Хотелось бы конечно найти этому какое-то объяснение, но тут даже зацепиться не за что. Эта проблема растет как снежный ком, и мне кажется, что мы уделяем ей слишком много внимания. Мы слишком много говорим об этом, а потом, когда выходим на площадку, играем скованно. Нам надо расслабиться, но ребята боятся допустить ошибку. Если мы снимем напряжение, то все пойдет как надо.

Не так давно «Калгари» остановилось всего в одной победе от Кубка Стэнли. Сколько длилось разочарование от того плей-офф?

На следующий год случился локаут, и почти полтора года я не мог прийти в себя. Каждый раз, когда я включал телевизор, там показывали «Тампу» с Кубком Стэнли. На это было невозможно смотреть. Мы не могли прийти в себя и сразу начать играть спустя два месяца, нам пришлось слишком долго ждать выхода на лед, поэтому разочарование так и затянулось. Но я надеюсь, что этим летом нам удастся закончить начатое.